НЕМНОГО ЛИРИКИ

Вот кто я такая…

Песок или пепел... а может быть пыль..
Развеяна ветром по тропам-дорогам...
И тянется, тянется скучная быль
О равенстве всех перед богом и с богом.

И босые ножки арабских детей,
Разносят меня по просторам и далям,
И сотни, и тысячи разных людей,
На длинных, как ленты, дорогах, едва ли

Смогли бы в песчинках меня разглядеть-
Такую же странницу расы бродячей...-
Когда-то живую, умевшую петь,
Не голосом злым, а душою горячей!

А ныне-лишь пыль аравийских пустынь,
Летящая с ветром от края до края,
Парящая праздно средь древних руин
И царственных прахов-вот кто я такая!

О, Эдирне!

Я слышу чистый голос муэдзина,
Стрелою уносящийся в туман...
О, Эдирне! Ты город иль обман?
А я сама? Мне все теперь едино...

Кого ты призываешь, муэдзин?
Куда зовешь? Там радость или горе?
О, Эдирне! Твое слепое море,
Молящихся, не видит, море спин.

Ты воздух рвешь молитвой, муэдзин,
И сердце я, свое, уже не слышу!
О, Эдирне! Я от тебя завишу!
А ты... Ты независим! Ты–ОДИН!

Летит! Летит! Летит звенящий крик!
Он фанатичен! Светел! Он опасен!
О, Эдирне! Твой муэдзин прекрасен!
И древний час, в который ты возник!

Кружение дервиша

Что плавное кружение твое?
Ты символ жизни? Времени? Ответь!
В твоих руках раскинутых живет
Самой Вселенной бег и круговерть.

Мистического танца колдовство
Уносит вдаль и возвращает вспять...
А я, скажи, смогу ль понять его?
И в этот тесный храм придти опять

Чтоб на ковре, истертом сотней ног
Покой найти и мудрость тысяч лет...
Скажи мне, дервиш, твой могучий бог
Вбирает ли тобой, творимый, свет,

Что льется от одежд и рук твоих?
Ты - ось Земли и вечный путь земной..
Вращаясь между мертвых и живых,
Что, дервиш, забираешь ты с собой?

Кружись! Кружись! Кружись! Не прерывай
Чудесный танец-символ жизни всей!
Сейчас я верю в то, что где-то рай
Ждет терпеливо праведных людей.

Вращайся, дервиш, сна не прерывай.
Пусть будет все вращением твоим!
В кружении рождаясь, умирай,
И воскресай, кружением гоним!

Кормчий бумажного кораблика

Наступит, конечно же, эта минута однажды,
И ты усомнишься, как все, и оставишь, за дверью...
И я не смогу доказать, что кораблик бумажный
Сумеет волну покорить, если в кормчего верят.

И будет под этими звездами больше печали,
И станет на два одиночества злей на планете...
Но карму свою милосерднее сделать едва ли
Сумела бы я и за сонм пригрешений на свете

Своих и чужих, и твоих, что милей и дороже
Всех подвигов славных-в любимых пороки так сладки!
О боги! Он молод и горд и склониться не может
В нем ангела лик и коварного беса повадки.

Отравленный ядом неверия он не услышит
Тот звон и покой тишины, когда шторм умирает,
И парус, наполненный ветром, трепещет и дышит,
И кормчего голос волну на лету усмиряет.

Наступит, конечно же, эта минута однажды,
И ты не поверишь в меня, и сольешься навеки
С толпой, провожающей взглядами парус бумажный,
В которой почти невозможно найти Человека.

Вера

Памяти великого сценариста и режиссера
Сергея Параджанова и его последней неоконченной работы "Исповедь".


Я видела девочку в черном гробу -
Не знаю, во сне или нет. -
И вот, до сих пор позабыть не могу
Улыбки, посмертной, расцвет,

Распластанный бант в волосах неживых,
Как ангельских крыльев размах... -
И чувствую горечь мучений твоих,
Со мной остается твой страх.

Я шествую молча средь черных старух, -
Такая же черная тень...
И плачь всепрощения режет мой слух...
О Вера! Последний твой день

Полуденным солнцем залит до краев
И радостью встречи с Творцом -
Он тоже, я знаю, увидеть готов
Невесту с печальным лицом.

Возрадуйся, Вера! Рожденье твое
Со смертью. навеки, слились!
Послушай! - какая-то птица поет...
И вновь, для меня, улыбнись.

Ты - Божья невеста, и Бог - твой удел,
А гроб - колесница и трон.
Он тоже - я знаю! - увидеть хотел
Величье твоих похорон.

Отвергаю

В верности не присягай... Не надо...
Клятвы не в почете у меня.
Верю я лишь трепету огня
И волшебной сказке звездопада...

Клятвы не в почете у меня!

Про печаль не говори... Помедли!
Я жалеть, как прежде, не люблю.
Нищему бродяге, королю...–
Все равно!– Чем жалость, лучше в петлю!

Я жалеть, как прежде, не люблю...

Прошлого не воскрешай. Не трогай
То, что улеглось в пыли дорог...
Я смогла, а ты–увы!–не смог
Сохранить священным–хоть немного!–

То, что улеглось в пыли дорог.

И в глаза мне не смотри. Пустыня
Поглядит в ответ из глаз моих.
Словно нас и не было двоих...
Лишь тоска бескрайняя, отныне,

Поглядит в ответ из глаз моих

Хватит!.. Поздно!.. Ложь!..

Хватит! Довольно меня понимать!
Хватит! Довольно меня узнавать!
Хватит! Довольно меня обнимать!
Ложь! Это ложь! Просто ложь!

Хватит! Не нужно меня приручать!
Хватит! Не нужно меня поучать!
Хватит! Я больше не буду молчать!
Прежней меня не вернешь!

Поздно! Я нынче не ангел, а бес!
Поздно! Алиса не хочет чудес!
Поздно! Не нужно любви до небес!
Ложь! Это ложь! Только ложь!

Поздно! Теперь умирать не боюсь!
Поздно! Теперь не рыдаю–смеюсь!
Поздно! Теперь я с тобой расстаюсь!
И не мечтай! Не вернешь!

А что за этими дверями?

Следы, оставленные странными зверями -
Куда бы ни ступила! - под ногой...
И в сердце - беспокойство и покой...
Скажи, а что за этими дверями,
Которые не смею я открыть?
Что есть там, а чего - не может быть?

А труп под деревом, изъеденный червями,
Ты знаешь ли, кому принадлежит?
С кем, словно шлюха, нынче смерть лежит?
Что прячешь ты за этими дверями,
Которых я коснуться не могу?
Кому там место: другу иль врагу?

Здесь небо мертвое над мертвыми полями,
И сотни тысяч грифов и ворон
Следят за мной, следят со всех сторон!
Скажи мне, что за этими дверями,
Которые не смею я открыть?
Могу ли я иль не могу там быть?

Скульптору, создавшему меня...

Скульптура со склоненной головой
И профилем, исполненным печали...
Твоя рука создать меня едва ли
Сумела бы - хоть чуточку! - иной.

Не для веселья ты ваял мой лик,
А для того, чтоб страх - предвестник боли - ,
Твоей жестокой, повинуясь, воле,
Как в зеркале, в чертах моих возник.

Под мраморною кожей кровь, как лед,
И крыльям за спиной полет не снится...
В твоей больной фантазии родиться
Мог только скорбным и немым мой рот.

Не ради счастья для меня самой -
И для тебя! - я здесь, на пьедестале...
Твоя рука создать меня едва ли
Сумела бы - хоть чуточку! - живой.